310 / 314
Современная проза Сахалина
– 310 –
рассталась, а что делать… – внезапно, до сердечной боли, стало
жалко себя – маленькую девочку, что, не ведая ни о чём, пела,
собирая за домом ромашки, и беззащитную, трепетную, ей ещё
не было тридцати, оглушённую свалившимся на неё горем, и ны-
нешнюю – одинокую. Как свеча на ветру, как эхо… Она вытерла
слёзы, чуть слышно высморкалась в салфетку. Проснулась Юля:
– Ты плачешь, мама? Можно я к тебе? – быстро юркнула
под одеяло и обняла. – Устала, наверное? Спи. Не бойся. Это
только ветер…
«Какая большая! Когда выросла? Четырнадцать уже. В пятом
классе училась, когда впервые уезжала работать в Корею. Сейчас
я бы такую не оставила», – ей стало так жалко дочку, что рыдания
вновь сотрясли её тело.
– Ну, что ты, мама! – Юля захлюпала носиком. – Не бойся
ничего, ты же дома.
– Спи, донечка! Тебе утром в школу идти. Больше не буду, это
стресс из меня выходит, спи, – Марина погладила её по голове и
машинально прикоснулась ко лбу губами.
– Спи. Это только ветер…
«Другие и есть ты», – седая ночь заглядывала в окна гроздья-
ми созвездий. На улице незлобно, монотонно, наверное, от скуки
лаяла собака. Подъехала машина. Причудливые тени испуганно
сгустились по углам от света фар. Музыка и смех, и молодые голо-
са растаяли в ночи. Ребёнок у соседей вдруг проснулся и заплакал.
Они, родные и друзья, и совсем чужие становятся тобой, когда
полюбишь их. Всех-всех, и даже тех, кого обидел ты, и тех, кто
боль тебе принёс. Любить других непросто, ещё трудней любить
по-настоящему того, кто рядом каждый день, и каждый день, не
ведая того, тебе же причиняет боль. Но без любви твоей они не
могут стать тобой, стать частью мира твоего. И ты не можешь
стать естественным и цельным, стать миром, раствориться в океа-
не капель. Любовь и есть забытая тропа от сердца к сердцу…
– «О, Джон!» – неслышная мелодия души. Одинокая птица в
осеннем небе – моя любовь…