4 / 4
4
На душе полегчало. Остался, правда, один открытый вопрос: сколько ещё этой
бедолаге дадут пожить?
С того дня прошло порядком времени, но когда я прохожу тем двором, голова
сама поворачивается к бойлерной, в которой нашла спасение мышка из банки. И я с
грустью и какой-то щемящей надеждой ищу глазами тот серый комочек. Понимаю,
что это глупо, что моей мышки, наверное, давно уже нет, что, даже если я и увижу
мышь, то не смогу определить, та ли она или совсем другая. Понимаю, но все равно
поворачиваю голову и напряжённо смотрю. А сердце щемит. А в глаза
накатываются слёзы.
Наверное, образ узницы банки навсегда стал частью моей души. Мы ведь
практически не знаем, что они представляют, наши души, и что формирует их части.
Может, мы не замечаем, ненавидим и убиваем именно то, что потребно нашей
душе? Иначе откуда появилась во мне эта вселенская боль? Может, мы извели и
уничтожили почти всё, что как раз и формирует наши души и оттого стали такими
чёрствыми, злыми и агрессивными? Вот ведь и я до этого случая был не таким. Эта
маленькая мышка изменила меня. Своими крошечными размерами она пробудила во
мне что-то большое и настоящее.