2 / 3
2
БИЧ
РАССКАЗ
Кукареканье петуха на первых нотах стало хрипловатым. Всего несколько
дней назад Вовка не замечал этого, а просыпался он, как говорят, с первыми
петухами. Выходил на улицу, окунал голову в бочку с водой, которая стояла возле
колодца в огороде, и окончательно просыпался. В это время баба Аганя, подоив
корову, уже несла огромное ведро, до краёв заполненное парным молоком, а Вовка
ловким движением сдёргивал с гвоздя дедову большую фронтовую алюминиевую
кружку и запускал её в ведро. Тёплое молоко небольшими глотками отправлялось
внутрь, а не успевшее проглотиться, струйками стекало по подбородку и, щекоча,
заползало под майку. Бабушка ласково говорила:
– Вовка, дай я хоть ведро-то поставлю! Ты прям как телёнок маленький,
нетерпеливый!
Но он, допив молоко и водрузив на место кружку, уже снимал персональный
бич с забора и шел в загон выгонять корову Зорьку, чтобы отвести на гору в стадо.
Эту обязанность Вовка взял на себя самостоятельно и исполнял её ежедневно: утром
отгонял Зорьку в стадо, вечером встречал. Там же он познакомился с деревенскими
пацанами, и ему нравилось, как они ловко щёлкали бичами.
У каждого был свой бич и свой «щёлк»: у одного резкий и короткий, у другого
продолжительный и глухой, а у кого-то с оттяжкой! Вовка тоже хотел научиться
этому, и тогда дед сплёл ему бич, вырезав из ветки черемухи удобную короткую
ручку, увенчав её кожаным набалдашником.
И началась Вовкина учёба «бичевания».
Но все оказалось не так просто, как виделось со стороны.
Бич не подчинялся.
После первого «молодецкого» взмаха, получив приличный хлёст от плеча до
места ниже поясницы, через всю спину, Вовка отбросил рукоять и отскочил в
сторону. А бич, как живой, ещё некоторое время извивался в дорожной пыли, как бы
стараясь доползти до него, а, может, Вовке это и показалось, и слёзы предательски
выкатились на щёки. Растерев влагу на лице пыльной ладошкой, он медленно
двинулся к бичу:
– Ничего! Ничего, я тебя одолею, приручу…
Второй хлёст с шипящим свистом снёс с его головы фуражку, и бич опять ещё
некоторое время извивался в пыли. Фуражка, называемая «сталинка», корчилась от
боли в кустах крапивы. Петух, приоткрыв клюв, как бы улыбаясь и наклонив голову
набок, казалось, с любопытством и иронией наблюдал в сторонке за Вовкиными